Форум

Обоснование к карте "Ымыяхтахский этап этноистории юкагиров (конец III – третья четверть II тыс. до н.э.)."

Этническая история ымыяхтахской эпохи вызывала столько дискуссий, что даже в рамках пояснений к карте сначала надо изложить ее с этноархеологической точки зрения, и лишь потом приводить вероятные этнолингвистические соотнесения выявленных археологически миграций и общностей.
1.1. В конце III тыс. до н.э. на территорию белькачинской культуры с запада – юго-запада стали расселяться (одновременно или с небольшим временным сдвигом одна относительно другой) двумя частично пересекающимися потоками племена двух различных этнокультурных общностей, пользовавшихся лишь общим каменным инвентарем, по которому их прежде всего и выделили как носителей одной, т.н. ымыяхтахской археологической культуры (конец III – третья четверть II тыс. на основной территории Якутии). Одна из этих общностей использовала керамику с «вафельными» отпечатками, другая – с «рубчатыми» [варианты I и II ымыяхтахской культуры по А.Н. Алексееву, 1996: 56–57, 61–63]. В конце III тыс. «вафельно-керамические ымыяхтахцы» расселились на пространстве всего треугольника Таймыр – Олекма – Северная Чукотка вплоть до Ледовитого океана, «рубчато-керамические ымыятахцы» – в целом южнее, полосой от правобережья Енисея (где места находок их памятников – Казачка, Верхний Тонай, Юнари) через бассейн той же Олекмы, Витима, Алдана (и верхней Колымы) вплоть до центральной Чукотки включительно. На Чукотке локальным «языком» культуры вафельно-керамических ымыяхтахцев была так называемая северочукотская культура, а рубчато-керамических – так называемая усть-бельская (обе они были выделены сначала как отдельные культуры Н.Н.Диковым). Судя по тому, что на Олекме первоначальными насельниками были вафельно-керамические ымыяхтахцы, быстро смененные рубчато-керамическими, а далее там в отдельных районах рубчато-керамические и вафельно-керамические ымыяхтахцы сменяли друг друга, миграция рубчато-керамических ымыяхтахцев разворачивалась в основном несколько позже миграции вафельно-керамических, и рубчато-керамические ымыяхтахские племена расселялись на былой территории белькачинцев часто там, где уже успели поселиться вафельно-керамические ымыяхтахцы, и частично вытесняли последних.
1.2. Ареалы, из которых племена, известные на территории Якутии как носители вафельно-керамического и рубчато-керамического ымыяхтаха, вторглись на эту территорию, точно неизвестны. Оба этих ареала должны были находиться в пределах огромного треугольника Саяно-Алтайский край – правобережье Нижнего Енисея – Забайкалье. Внутри этого треугольника предполагаются разные возможные исходные плацдармы для миграции названных племен в Якутию: так, для вафельно-керамических ымыяхтахцев (насколько их можно так называть в данном случае, учитывая, что наэтом исходном плацдарме они жили как раз накануне миграции в Якутию и формирования ымыяхтахской культуры, т.е. на пред-ымыяхтахском этапе своей истории) в качестве базы накануне расселения в Якутию предполагались и Забайкалье, и Приангарье (ареал глазковской культуры), и области к востоку от среднего – нижнего Енисея вплоть до Таймыра на север – то есть, по сути, все сегменты громадной дуги западной - юго-западной границы Якутии [см. Алексеев 1996, Кирьяк 2012, Шадрин 2008]. Предков усть-бельцев (т.е. рубчатых ымыяхтахцев) Н.Н. Диков гипотетически связывал с Саяно-Алтайским регионом, но возможны и иные предположения.
Белькачинцы были ассимилированы пришельцами обеих групп.

1.3. В середине II тыс. до н.э. произошел взрыв миграций вафельно-керамических ымыятахцев: по лесотундровой полосе они проникают на Запад до Фенноскандии включительно, расселяются на юг до степного Забайкалья включительно, на юго-восток – к Охотскому морю, на Амур и даже на Сахалин [Хлобыстин 1982; Хлобыстин 1987: 336, 339]. Во всех этих дальних краях оторвавшиеся от своего ареала группы переселенцев вскоре были ассимилированы местными жителями. На территории же Южной Якутии (Олекма, Вилюй, Алдан) произошло смешение вафельно-керамических ымыяхтахцев с местными рубчато-керамическими ымыяхтахцев (которые еще ранее сами нередко сменили здесь первыми проникших сюда вафельно-керамических ымыяхтахцев), вероятная ассимиляция первыми вторых, и результатом всего этого стало появление здесь зоны смешанного вафельно-рубчатого ымыяхтаха, когда на одном и том же поселении в одно и то же время пользовались и вафельной, и рубчатой керамикой (III вариант ымыяхтахской культуры по А.Н. Алексееву, 1996: 62 cл.).
1.4. В итоге к концу второй трети II тыс. до н.э. вероятное этнокультурное положение было таково: Якутию, Таймыр и Север Чукотки занимал ареал вафельно-керамических ымыяхтахцев (включая потомков смешавшихся с ними рубчато-керамических ымыяхтахцев Южной Якутии), группы мигрировавших за пределы этого ареала вафельно-керамических ымыяхтахцев растворялись в местном населении, а к востоку от этого ареала от Приохотья и верховьев Колымы до Центральной Чукотки тянулся ареал рубчато-керамических ымыяхтахцев (карта II).

2.1. Этнолингвистическая интерпретация всего изложенного вызывала много дискуссий, тем более что сначала было неизвестно, что за понятием «ымыяхтахская культура» стоят как минимум две разные этнокультурные общности, независимые друг от друга. Тем не менее можно кратко указать на следующее:
- Юкагиры cередины II тыс. н.э. характеризуются вафельной керамикой. В то время как треть века назад считалось, что традиция вафельной ымыяхтахской керамики прерывается с концом самого ымыяхтаха, и в более поздние времена она появляется на северо-востоке Азии снова, независимым образом, затем выяснилось, что это не так [Алексеев 1996: 77]. Независимо от этого выяснилось, что вафельно-керамическая ымыяхтахская культура существовала на севере Якутии и северо-востоке Азии еще много веков после того, как в южноцентральной Якутии ымыяхтахская культура сменилась в конце II тыс. усть-мильской, что нет видимых разрывов в преемственности населения Севера Якутии от этого «пережиточного» ымыяхтаха и до исторических юкагиров, и что ымыяхтахский материал обнаруживает много общего с юкагирской культурой с этнографической точки зрения [Эверстов 2008, Кирьяк 1993, Кирьяк 2012].
- Лингвистически установлено, что юкагирский язык распался на две ветви – североюкагирскую (давшую современный тундренный язык) и южноюкагирскую (давшую современный колымский язык) еще в последние века II тыс. до н.э. – I тыс. до н.э. [Курилов 2003: 60-63, Живлов 2011; см. подробно нашу сводку https://yadi.sk/i/pzO_6Vr3cqbJf ], т.е. как раз тогда, когда усть-мильская культура сменила ымыяхтах в южноцентральной Якутии. С другой стороны, этому языковому распаду, вероятно, отвечал распад предшествующего непрерывного ареала юкагиров на два, с ослаблением контактов между ними. Если считать одним из этих ареалов территорию, на которой ымыяхтахская культура сменилась усть-мильской, а другим – территорию, на которой продолжался «пережиточный» ымыяхтах, то это будет отвечать времени и вероятной территории распада общеюкагирнского языка и хорошо объяснять имеющиеся этнолингвистические и этнографические данные.
- Усть-бельскую культуру Чукотки (т.е. чукотский субареал «рубчатого» ымыяхтаха) Н.Н. Диков [1979: 154–161] достаточно убедительно предлагал связывать с предками чукото-коряков; неоднократно самые разные специалисты предполагали, что этногенез чукото-коряков должен был начинаться тоже в пределах ымыяхтахского (в тогдашнем смысле слова, не различавшем рубчатого и вафельного ымыяхтаха) ареала (*). Действительно, этноязыковые предки чукчей и коряков должны были прибыть на Северо-Восток Азии с запада, откуда-то из Южной Сибири, и эту миграцию надо связывать с расселением либо ымыяхтахцев, либо более ранней (т.е. сыалахской или белькачинской) миграцией.
- То, что ымыяхтахская культура представляет собой на деле культуру двух разных этнокультурных общностей, позволяет примирить аргументы тех исследователей, что указывали на юкагирские по преимуществу связи ымыяхтаха, с аргументами тех, кто искал среди ымыяхтахских племен корни также и чукото-коряков.
2.2. По совокупности сказаннного наиблее вероятным кажется соотнесение «вафельного» ымыяхтаха с этноязыковыми предками юкагиров, а «рубчатого» (и, соответственно, усть-бельской культуры на Чукотке) – с этноязыковыми западными предками чукчей и коряков.

(*) В самом деле, как замечено в [Володин 1997:9-10], агглютинативные языки Азии делятся на две группы, в которых характер агглютинирования (односторонний или двусторонний – сочетающий присоединение агглютинативных формантов и после корня, и перед ним) коррелируют с наличием / отсутствием категории рода, моноперсональностью и полиперсональностью глагола, номинативностью или эргативностью синтаксиса, и чукото-корякский, енисейский (т.к. в нем, видимо, исходно был именно эргативный синтаксис [Краснощеков 2013]), северокавказский, бурушаски имеют двустороннюю агглютинацию, наличие категории рода, полиперсональный глагол, эргативный синтаксис, а урало-алтайские агглютинирующие языки им по этим признакам противоположны. При этом бурушаски, енисейский и северокавказский и независимо от этого обнаруживают принадлеженость к одной (синокавказской) макросемье, куда входят еще и североамериканская семья на-дене. На этом фоне не очень легко себе представить, чтобы такой сложный комплекс совершенно разных черт, как двусторонняя агглютинация, эргативность, полиперсональность глагола, наличие категории рода, сложился у чукото-корякских языков случайно, а не появился в них как единство, передающееся лингвогенетическим путем. Структурные схождения чукото-корякского и енисейских языков еще выше, и А.П. Дульзон и А.П.Володин полагали, что это тем более не может быть совпадением, а является результатом генетических связей [Володин 2005:399]. При этом, учитывая отсутствие прослеживаемого лексического родства, возможны два случая (на самом деле не очень далеких друг от друга): чукото-корякские языки либо имеют общее происхождение с енисейскими, но очень разошлись с ними по лексике, либо сложились в результате сильнейшего грамматического влияния языка той же семьи, что и енисейские и т.д., на какой-то генетически чуждый им язык. В обоих случаях получается, что чукото-камчатские языки сложились в результате взаимодействия некоей группы, чей язык принадлежал, как и енисейские, к синокавказской семье и пришел с дальнего запада, со стороны Енисея, с аборигенным субстратом, который она встретила на Северо-Востоке Азии: в первом случае она просто впитала этот субстрат, во втором – не очень повлияв на его лексику, передала общности, сложившейся из ее смешения с ним, свой грамматический комплекс. Эта пришлая с запада группа и есть этноязыковые предки чукчей и коряков. Этнографическая интерпретация археологического материала тоже указывает на то, что этноязыковые предки чукчей и коряков пришли через Якутию из Южной Сибири [Диков 1979: 159 сл., История Чукотки: 40], как полагал еще А.П. Окладников [см. Володин 2005: 399 о схождении его реконструкции с данными языка].

Литература:

Алексеев А.Н. 1996. Древняя Якутия: неолит и эпоха бронзы. Новосибирск.
Володин А. П. 1997. Палеоазиатские языки // Языки мира. Палеоазиатские языки. М., 8–11.
Володин А. П. 2005. Чукотский язык // Языки Российской Федерации и соседних государств : энциклопедия. Т. 3. С–Я. М., 398–411.
Диков Н.Н. 1979. Древние культуры Северо-Восточной Азии. М.
Живлов М.А. 2011. Юкагирские стословники тундренного и колымского языков. Сетевое архивированное размещение: 1) https://yadi.sk/d/KW5ZTSdjbedDR в виде базы данных для программы StarLing; 2) https://yadi.sk/i/uPs6AFLQbed9j в виде текстового rtf-файла. Более широкая публикация готовится.
История Чукотки. М., 1989.
Кирьяк (Дикова) М.А. 2012. Загадочный мир древних граффити. Магадан.
Кирьяк М.А. 1993. Археология Западной Чукотки в связи с юкагирской проблемой. М.
Краснощеков Е. В. 2013. Эргативная конструкция в енисейских языках // Вестник Челябинского государственного университета. № 14, 25–29
Курилов Г.Н. 2003. Лексикология современного юкагирского языка. Новосибирск.
Хлобыстин Л. П. 1982. Древняя история Таймырского Заполярья и вопросы формирования культур Севера Евразии. М. (автореф. канд. дисс.)
Хлобыстин Л.П. 1987. Бронзовый век Восточной Сибири // Археология СССР. Эпоха бронзы лесной полосы СССР. М., 327–350
Шадрин В.И. 2008. Современные концепции этногенеза юкагиров // Север Азии в этнокультурных исследованиях. Новосибирск, 197–205.
Эверстов С.И. 2008. Некоторые параллели в культурах древних ымыяхтахцев и юкагиров XVII-XIX вв. (в свете археологических открытий на нижней Индигирке) // Север Азии в этнокультурных исследованиях. Новосибирск, 223–230.